«Он знал, что быстрее всех». Потерянное интервью о Жиле Вильневе

8 мая исполнилось ровно 40 лет с того дня, когда жизнь Жиля Вильнева оборвала авария в квалификации Гран При Бельгии. 

История выступлений канадца в Ferrari и его противостояния со своим напарником Дидье Пирони в сезоне 1982 года была рассказана уже не раз. 

Однако вы точно не слышали ее от непосредственого очевидца тех событий – конструктора Харви Постлтуэйта, который построил замечательную машину 126С2, последнюю в карьере Жиля. В том трагическом сезоне она принесла Скудерии Кубок конструкторов – и должна была обеспечить в пару к нему титул в личном зачете.  

В 1996-м, за три года до смерти, Постлтуэйт рассказал автору этих строк о том, что происходило в чемпионате-82, о сложных отношениях Вильнева и Пирони. Интервью ждало своего часа больше четверти века на микрокассете, которая по ошибке оказалась в большой коробке старого и ненужного материала. 

Но сейчас, к годовщине трагической кончины канадца, мы готовы рассказать эту удивительную историю. 

«Жиля многие считали абсолютно сумасшедшим, – начал конструктор. – Наверное, "сумасшедший" – не совсем верное слово. Но за рулем он и правда был не только невероятно быстрым, но и крайне безответственным. 

При этом к пилотированию он относился серьезно – действительно серьезно. Но при этом не мог ехать не в полную силу. Он стремился, чтобы каждый следующий круг был столь же быстрым, как предыдущий – а желательно даже быстрее. 

Наверное, из-за этого все в итоге так и закончилось. Но в действительности Жиль был намного более ярким человеком, чем люди представляли его – и куда менее сумасшедшим. Наверное, его образ изменился со временем, но я помню его серьезным и очень неординарным. 

Он и близко не пытался быть дипломатом – потому всегда говорил о машинах предельно просто и откровенно. И за это его очень любили. При этом он умел ездить чертовски быстро, тут не может быть сомнений. Я вообще считаю его одним из быстрейших за всю историю».

Едва увидев Вильнева на трассе, Энцо Феррари сразу решил, что возьмет гонщика к себе в команду

Фото: Эрколе Коломбо

Постлтуэйт подтвердил, что даже сам Энцо Феррари питал слабость к Вильневу, который начал выступать за команду Коммендаторе с конца 1977 года.

«В то время в Маранелло было намного меньше политики, чем в наши дни, – объяснил Харви. – Однако уже тогда считалось, что кое-кому лучше не переходить дорогу. Но для Жиля подобные вещи вообще не имели значения. Если он считал, что машина недостаточно хороша, то так и говорил. Кое-кому такое не нравилось, но для Вильнева это вообще не имело значения.  

Именно за это наш Старик очень любил Жиля. Он хотел знать всю правду, а потому ожидал ото всех именно таких отзывов.

Они едва могли общаться между собой напрямую – разве что самую малость на французском. Но я не думаю, что хоть кто-то был настолько близок к Энцо Феррари. Тот, без сомнений, относился к Жилю с особой теплотой – просто потому, что Жиль делал вещи, на которые мало кто был способен.

В наши дни (напомним, Постлтуэйт дал это интервью в 1996 году – прим.ред.) так выступает Михаэль Шумахер: он может даже не на самой лучшей машине ехать столь же быстро, как соперники».

«Жиль был хорош в любых условиях. Звучит немного странно, но особенно быстро он ехал в медленных поворотах. Ему удавалось потрясающе справляться с извилистыми участками» 

«Пирони был совсем другим, – продолжил Постлтуэйт. – Я знал его не столь хорошо. Вообще-то, я вовсе не был знаком с ним, пока не пришел в Ferrari. Он был далеко не столь открытым, потому и узнать его было сложнее. Но он тоже умел ездить очень быстро». 

Конструктор сравнил подход двух пилотов к управлению машиной: «Жиль был хорош в любых условиях. Звучит немного странно, но особенно быстро он ехал в медленных поворотах. Ему удавалось потрясающе справляться с извилистыми участками 

Пирони же был силен на скоростных трассах. Он отличался невероятной смелостью в быстрых виражах, никогда даже не приподнимая ногу с газа. Занятно, но они словно дополняли друг друга».

Гонщиков связывала крепкая дружба – вплоть до памятного Гран При Сан-Марино в 1982 году.

Ту гонку бойкотировали британские команды, а соперники из Renault быстро стали жертвами технических отказов. Борьба за победу стала внутренним делом Ferrari, и по пути к финишу пилоты несколько раз поменялись позициями. 

Канадец полагал, что это шоу для зрителей, и что Пирони будет верен их договоренностям. Перед стартом пилоты Ferrari условились, что Дидье, который в квалификации проехал медленнее, останется позади напарника. Кроме того, в концовке у обоих стало подходить к концу топливо, что заставило сбросить скорость и забыть про шоу.

Пирони впереди Вильнева в Имоле-82. Постлтуэйт был уверен, что после той скандальной гонки пилоты разругались вовсе не столь сильно, как принято считать в наши дни

Фото: Motorsport Images

На последнем круге Пирони нырнул внутрь перед Тозой, вышел вперед и первым проехал под клетчатый флаг. У Вильнева просто не было возможности что-то сделать. После финиша, уверенный в том, что у него украли победу, Жиль поклялся, что больше не скажет напарнику ни слова – тогда никто и подумать не мог, какую страшную силу вскоре обретет его решение…

Между тем, Харви Постлтуэйт уверен, что нынешнее восприятие тех событий является не вполне объективным.

«Степень той неприязни, которая установилась между ними, была явно раздута сверх меры, – объяснил конструктор. – Безусловно, сразу после Имоле можно было говорить даже о вражде. Но внутри команды в тот момент никто не видел в этом особенной проблемы».

Выходит, несмотря на всю любовь к Жилю, у Пирони тоже был авторитет, и большие боссы даже не осудили его поступок? 

«Не думаю, что его позиции были сильнее, чем у Жиля, – продолжил британец. – Скорее, даже наоборот. Не стоит думать, что внутренняя политика в Ferrari – это так просто. Там творилось всякое, порой по самым разным причинам. Но Старик всегда был очень хорошо обо всем осведомлен.  

Он вызвал их обоих к себе разговор. Вообще он постоянно общался с пилотами, те проводили много времени в Маранелло, это была их работа. Когда шли тесты [во Фьорано рядом с базой команды], Энцо любил наблюдать за ними. И регулярно разговаривал с гонщиками. Потому я совершенно уверен, что и в тот момент ситуация была у него под контролем».

Вильнев наотрез отказывался говорить с Пирони после Имолы. К следующему этапу в бельгийском Зольдере он чуть остыл, но лишь самую малость. 

Принято считать, что после случившегося Жиль стремился любой ценой опередить напарника на ближайшем Гран При – хотя никто и представить не мог, что ценой размолвки станет его смертельная авария в квалификации. На быстром круге Вильнев налетел на March Йохана Масса и получил травмы, несовместимые с жизнью. 

Машина Жиля Вильнева, Ferrari 126C2, после аварии на Гран При Бельгии 1982 года

Фото: Motorsport Images

Сам Постлтуэйт не был в Зольдере, по ходу того уик-энда он работал в Маранелло и потому не в курсе той атмосферы, что царила в гараже. При этом у британца нет ни малейших сомнений, что Вильнев стремился опередить напарника вовсе не в связи с событиями прошлого этапа. 

«Жиль всегда рвался к победе, его желание стать сильнейшим не имело границ, – объяснил Харви. – Он в любой ситуации и при любых условиях стремился обогнать соперника. Остальное его просто не заботило. Таким уж он был, просто не позволяя кому-либо оставаться впереди.  

И лично я уверен, что случившееся в Имоле никак не повлияло на его настрой в Зольдере. Просто отказываюсь в это верить. История с желанием отомстить звучит красиво, но я не готов поверить в ее реальность.

Жиль просто хотел быть быстрейшим, а для этого требовалось обгонять других. Видели бы вы, что он ради этого вытворял. Не то, чтобы он был особенно агрессивен. Он так видел мир: если впереди машина – ее следует обогнать. И все. Просто он знал, что быстрее всех».

«Жиль взял бы титул в том сезоне, у меня нет ни малейших сомнений. Машина была хороша, мотор тоже. Ferrari позволяла ему подниматься на подиум достаточно часто, чтобы стать чемпионом». 

После Зольдера команда продолжала работать. Пришел Патрик Тамбэ и вскоре одержал психологически важную победу в Германии. Пирони выиграл в Зандфорте и регулярно добывал призовые кубки.

В сезоне, когда ни у кого в пелотоне не было реального преимущества, стабильность была залогом успеха. Накануне августовского этапа в Хоккенхайме, когда до конца чемпионата оставалось пять гонок, Дидье лидировал в зачете с перевесом в девять очков. 

Субботним утром на сырой трассе «Хоккенхаймринга» француз на полной скорости влетел сзади в машину Алена Проста. Все это невероятным образом напомнило аварию Вильнева: Ferrari от удара подлетела в воздух и кучей обломков рухнула на асфальт. Гонщику повезло, он выжил, хоть и получил серьезные переломы обеих ног. Но его карьера на этом была окончена. 

«Что тут поделаешь, – вздохнул Постлтуэйт. – Это гонки, и подобное в них случается. Скорость в момент аварии Вильнева была очень высокой, да и второй эпизод оказался весьма серьезным. Машина подлетела… 

То, что все это произошло в течение одного сезона, лишь подчеркнуло ужас трагедии. И, думаю, очень сильно повлияло на всех. 

Мне уже сложно вспомнить, какие точно эмоции я испытывал в то время. При этом день аварии Пирони я помню куда лучше. Наверное, потому, что случившееся казалась таким нелепым».

Дидье не вышел на старт в Хоккенхайме и пропустил оставшиеся гонки того сезона. По сумме очков, тем не менее, он стал вторым, уступив всего пять баллов Кейо Росбергу. Кубок конструкторов достался Ferrari.

Постлтуэйт убежден, что последствия размолвки Пирони и Вильнева в Имоле не оказали никакого влияния на аварию Жиля в Зольдере

Фото: Райнер Шлегельмильх / Motorsport Images

В 1986-м Пирони провел тесты с командами AGS и Ligier, но никогда всерьез не рассматривал возвращение в Ф1. Он начал выступления в гонках скоростных катеров и нашел свою смерть у побережья острова Уайт в августе 1987-го, спустя пять лет после аварии в Хоккенхайме.

Между тем, у Постлтуэйта нет ни малейших сомнений, что Вильнев не просто стал бы чемпионом в сезоне-82, но и смог бы добиться в спорте много большего. 

«Жиль взял бы титул в том сезоне, у меня нет ни малейших сомнений, – подтвердил он. – Машина была хороша, мотор тоже. Ferrari позволяла ему подниматься на подиум достаточно часто, чтобы стать чемпионом. 

Лично мне всегда нравилось работать с быстрыми гонщиками, а он был действительно быстр. Жиль блистал в то время, когда никакой телеметрии еще не было. Сейчас все иначе, подход стал куда более научным. 

Даже не знаю, по силам ли такому гонщику, как он, выигрывать в наши дни. Но в то время он блистал. Вспомните его выступления на турбомашине в Монако или Испании в 1981-м. Просто невероятно, что ему удавалось творить. 

Конечно, сложно предсказывать, чего бы он смог добиться. Можно сколько угодно строить теории, но лично я не сомневаюсь, что он завоевал бы несколько титулов. А еще – стал бы настоящим лицом нашего спорта.  

Мне кажется, гонкам нужны чемпионы с собственным характером. А он был замечательным человеком, ярким, неординарным. Болельщики, особенно в Италии, всегда любили быстрых гонщиков. А он мог вытворять с машинами такое, что было не под силу остальным. 

У него был свой вертолет – и Жиль пытался сделать на нем мертвую петлю. Это многое говорит о человеке, не правда ли? И люди ценили в нем это. Очень обидно, но сейчас во всем мире на подобные вещи стали смотреть иначе, порой считая такое поведение неподобающим».

Постлтуэйт убежден, что Жиля Вильнева ждало в Ф1 блестящее будущее

Фото: Motorsport Images

Сам Харви работал в Маранело до 1987 года, построив для команды еще немало быстрых машин. Но именно события сезона-82 британец назвал своими главными воспоминаниями от работы в Скудерии.

«У меня остались собственные мысли и ощущения, – объяснил он. – К ним не слишком хочется возвращаться: это и понятно, ведь когда гонщик разбивается, такое хочется поскорее забыть. 

У таких событий всегда бывают как позитивные, так и к негативные последствия. Но лично мне не нравится все то, что раздули из этой истории. А раздули ее очень сильно».

«Мне кажется, гонкам нужны чемпионы с собственным характером. А Жиль был замечательным человеком, ярким, неординарным». 

Он продолжил: «Безусловно, во всех тех слухах, что циркулировали, было зерно правды. Между гонщиками возникла неприязнь, но ее масштабы были многократно преувеличены. Мне всегда хотелось помнить их хорошими друзьями, какими они были вне трасс. 

Они говорили на одном языке – и в остальном у них тоже было много общего. И тот, и другой были превосходными гонщиками, очень сильными. И это настоящая трагедия, что аварии забрали у нас их обоих».

Конструктор Ferrari Харви Постлтуэйт и пилот Микеле Альборето, 1987 год

Фото: Эрколе Коломбо